— Вернуться назад

Люблю Её. Ломаные линии неестественной позы. Лицо, как маска из греческой трагедии. Скорбные ветви голых деревьев в небо, как антенны в поисках любви и небесного тепла. И безумно красивое, до дна души цепляющее сочетание серого с золотым. Странная дружба отчужденного холода и абсолютного тепла. Как отравленные отношения с мужчиной, в ком мечей больше, чем кубков. И ранится сердце о меченосную структуру. Она — любящая, греющая. Он — холодный и безразличный. Сама выбрала, дура. Думала Любовь растопит его льды. И оттого — обнаженная под серым небом. Небо красивое и отчуждённое. Небу все равно. И под этим небом так уязвимо и холодно, но пока ещё греет внутренний жар надежды. Ее греет. Его – нет. Ему все равно.

Tamaris Пьера Пюви де Шаванна — моя аллегория ноября. Мой месяц. Умирание и надежда. Золотое тепло в зябких пальцах, спрятанных в тёплые перчатки. Тепло внутри, а не во внешнем мире. Хрупкая обнаженность деревьев и надежда души. Ты весь год ждёшь, чтобы что-то случилось. И оно случается. Проблеском надежды.

На секунду солнце из-за туч. Серое небо на картине — с проталинами света, с окошком к Богу. Может быть. Он улыбнётся на секунду и оценит. Копну рыжих волос, молоко нежного тела, биение сердца. Россыпи цветов на ладонях. Может быть. До неё дойдёт, что Любовь в ней живет. В ней, в женщине! А не в его красивых глазах цвета реки во время дождя. Может быть. Она перестанет просить Любовь там, где ее не дадут. И заметит своё сияние и свет. А его так много на картине. Но не переведется мода на холодных мужчин с ледяным сердцем. И женщин в изломанных позах, так старающихся холодное это Сердце растопить.